В продолжение диалога с экспертами, в рамках нашего исследования угольного рынка, нам невероятно повезло, так как удалось обсудить проблемы угольной отрасли с Натальей Зубаревич, известным специалистом в области социально-экономического развития регионов, профессором МГУ.
В разговоре с Натальей Васильевной выяснилось, что она не только часто бывает на Кузбассе и в других угольных регионах, но и достаточно плотно общается с администрацией территорий и местным бизнесом, в курсе реальной экономической жизни на местах, а потому наш диалог получился по-настоящему насыщенным и инсайдерским. Конечно, акцент с логистики сместился на социально-экономическое состояние Кузбасса, психологию шахтеров и людей, которые там проживают, чиновников, которые руководят регионами. Это как раз та экспертиза, которой нам логистам на хватает.
Мария Никитина:
В своем докладе «Highway to Hell: о перспективах угольной отрасли» мы пишем, что главная проблема российской угольной промышленности - не в настоящем, а в будущем. Где через 5-10 лет упадет спрос на российский уголь. По разным причинам – из-за высокой себестоимости при устойчиво низких мировых ценах, из-за конкурентного давление со стороны других мировых производителей, из-за тренда на декарбонизацию энергетики и т.д. В настоящем отечественные угольщики и регионы эксплуатируют экономическую модель, построенную почти 30 лет назад.
В ее основе - многомиллиардные дотации как из бюджета, так из карманов частного бизнеса через тарифную систему РЖД и механизм перекрестного субсидирования. Эта порочная по свой сути система начала восприниматься угольной отраслью и регионами как единственно возможная и правильная. С вашей точки зрения, есть выход из этого замкнутого круга?
Наталья Зубаревич:
Все ресурсные отрасли цикличны, и уголь не исключение. Циклы приносят негатив как в 2024-м году, а до этого был повышающий тренд и сверхприбыльные 2023-24-й годы. Им предшествовал глубокий кризис отрасли в 2013 году с последующим медленным восстановлением. Именно в предыдущие низкие циклы были созданы действующие сегодня механизмы государственной поддержки угольной отрасли. Специальные подпорки для поддержки угольной отрасли в итоге создали дисбалансы, которые продолжают мультиплицировать риски.
Текущий временный циклический спад, связанный с падением мировых цен на уголь, инфраструктурными проблемами РЖД может изменится и ситуация разрулится сама собой. Но мы должны задать себе вопрос, а что будет, если не разрулится? Что, если этот спад затянется или перейдет в стагнацию. В конце концов, экономика конца 19-начала 20-го века - уголь и чёрная металлургия должны сойти на нет.
Это гибнущий кусок экономики 2-го цикла Кондратьева без светлого будущего. И нет оснований надеяться на изменение долгосрочных тенденций.
Это болезненно воспринимается, поскольку экспорт российского угля важен для экономики регионов, да и для поступления валютной выручки. Но надо понимать какой ценой осуществляется этот экспорт - за счет тарифных перекосов, создающих ненормальную, искажающую экономику.
И здесь мы подходим к следующему вопросу – насколько созданные подпорки отрасли будут действенными при долговременной ситуации снижения спроса на уголь. Способны ли они выдержать тяжесть существующих и новых проблем. Приняв как данность, что ресурсная экономика циклична, а меры поддержки не могут быть вечными, важно понять, что можно сделать, чтобы демфлировать негативные моменты от последующих кризисов. Как и что сделать, чтобы даже при снижении рентабельности отрасли, естественном сжатии спроса на ее продукцию, доходы населения угольных регионов были защищены.
Возможно ли решение этих задач ?
Исторически экспорт угля в России составлял 5-7%, сейчас - около 50%. Достигнуто это было во-многом благодаря институциональным факторам и мерам поддержки. Но все – экономисты, вы – логисты, чиновники в правительстве, кроме, наверное, самих регионов и бенефициаров угольных компаний, понимают, что перспектив у сложившейся системы нет. Кузбасс и весь сибирский уголь с учётом логистики и расстояния не конкурентоспособен на рынках сбыта. И мы с вами сейчас по факту обсуждаем «смерть» будет долгой и мучительной или быстрой, и что сделать, чтобы пройти этот период с минимальными потерями. В первую очередь для людей, живущих в угольных регионах, и для региональных бюджетов.
Что делать, если мы видим, что сопротивление неизбежному велико и на лоббистском уровне, и чисто на человеческом со стороны простых угольщиков.
Во-первых, нужно идти эволюционным путём, специально ничего не нужно закрывать. Низкорентабельные угольные производства неизбежно закроются. Это будет происходить с дикими воплями и заламыванием рук, потому что там много интересантов, но законы рынка никто не отменял. В первую очередь, это будут низкомаржинальные шахты, а новые разрезы с открытой добычей и с лучшей экономикой продолжат работать. В первую очередь, мы говорим про Кузбасс, Хакассию, Новосибирскую область, частично Красноярский край. А вот Якутию я бы вынесла за скобки, поскольку это новые производства с собственной логистикой до восточных портов.
Важно уже сегодня, когда мы находимся в начале долгого кризисного цикла, начать формулировать возможные стратегии адаптации регионов к новой реальности. Как переконфигурировать меры поддержки бесперспективных угольных предприятий в сторону конструктивных мер поддержки регионов и населения.
Наивный вопрос - настало ли время принимать серьёзные решения? Или страус будет прятать голову в песок как и раньше. И как экспертам, бьющим тревогу, донести свои опасения до принимающих решения.
Дело в том, что главная задача людей принимающих решения, в Москве или в Кемерово, - это не допустить социальный взрыв. А когда дело идёт о политике, о социальных рисках, все наши с вами экономические аргументы отправляются в мусорное ведро, и мы понимаем, что при таком целеполагании никакое рацио не работает. Потому что у властей на подкорке записаны страхи перекрытия Транссиба, стучания касками у Белого дома. Сейчас это невозможно, но это было, и этот фантомный страх чиновников мешает трезвой оценке и принятию решений.
Хотя мы, как эксперты понимаем, что система, построенная на экономически подпорках, рано или поздно рухнет. Вопрос в скорости и в ушибах от этого падения. И по уму было бы лучше как-то смикшировать, смягчить провал.
Фантомные страхи перекрытия Транссиба, стука касок перед Белым домом мешают чиновникам трезво оценивать ситуацию и принимать решения
Во-первых, повторюсь – пусть все идет эволюционным путем. Но с мерами государственной поддержки, лучше всего, если они будут оформлены в осознанную программу. Что это может быть? Во-первых, досрочная пенсия, население Кузбасса и так стареет быстрыми темпами, в том числе за счет того, что молодежь активно уезжает из региона. Во-вторых, программы вахтовой работы на перспективных угольных производствах Якутии или стройках БАМа. Реализация только этих программ снимет социальное напряжение. Повышение зарплат оставшимся работникам, что даст дополнительные поступления НДФЛ в региональные бюджеты. Сейчас средние зарплаты на угольных предприятиях Кузбасса низкие, что не идет ни в какое сравнение со статусом и заработками шахтеров в позднем Союзе, когда шахтер получал 600 рублей на уровне федерального министра. Те времена уже не вернутся никогда. В том числе потому, что сегодня за одним работающим стоит очередь из двух, готовых занять его место, так как другой работы на Кузбассе нет. Чем и пользуются работодатели, которые эксплуатируют труд и цинично извлекают дополнительную прибыль.
Но при этом, поделюсь своими наблюдениями, шахтерская гордость и самоуважение не позволяет им пойти работать, например, на стройку или курьерами. Это ниже их достоинства. Поэтому и программы переобучения особо не работали и не будут работать на Кузбассе. По крайней мере, при этом поколении. Хотя, надо с грустью признать, что они уже давно не золотая косточка рабочего класса.
В нашем докладе есть раздел про социально-экономическое положение шахтерских регионов. Так вот, я после его завершения все еще нахожусь в депрессии. Это исключительно сводная статистика на основании данных Росстата – данные по смертям от разных болезней, уровень загрязнения воздуха и воды, обеспеченность медицинскими услугами, недопустимо низкий объемы нового строительства и процент надлежащих дорог в сравнении с другими регионами. Такое ощущение, что это дискриминация населения по месту проживания.
Нет, это циничное извлечение прибыли по максимуму, сокращение издержек на заработную плату, на выплатах в бюджеты разных уровней, на социальных инвестициях компаний, которые зарабатывают на этих территориях. Если вы посмотрите зарплату сейчас в Кемеровской области, она позорно низкая. Сокращаются выплаты бюджетникам. Кемеровская область для меня - это место, где все пороки дикого капитализма проявились в максимальной степени. И в этом смысле, они как будто застряли в прошлом. Возможно, это не их вина, уж точно не людей, которые там родились и живут…
Не кажется вам, что система искусственного поддержания рентабельности производства лишнего угля не решает проблему, а консервирует ее. Ведь как вы сказали, падение неизбежно, сейчас важно найти и подстелить соломку, чтобы падать было не слишком больно. Но то, что будет больно, нужно принять как неизбежность. Есть ли выход?
Выход есть. Деньги и возможность переориентации. Либо досрочный выход на пенсию, либо хорошо организованная вахта, в ту же Якутию, где они будут получать больше. Отработал месяц, месяц сидишь дома, с семьей. То есть, нужно работать над пряником, а не объяснением, что твой труд из 19 века не имеет перспектив.
Согласна, совершенно согласна. Если мы говорим, что дело только в зарплатах, то можно было бы платить за то, что ты не работаешь на убыточной шахте. В итоге всем будет только лучше. Конечно же, на это потребуются государственные дотации, но позитивные эффекты от, например, освобождения Восточного полигона под другие высокодоходные грузы, в итоге приведут к экономическому плюсу.
Давайте так, безусловный базовый доход - это любимая фишка экономистов всего мира, к Кемеровской области такой вариант подошел бы неплохо, только Российское государство этого не очень поймёт.
Более перспективным направлением было бы выделение группы высоко доходных разрезов, которые с хорошей экспортной рентабельностью. Это позволило бы уменьшить риски снижения поступлений налога на прибыль. Определить направления бизнесов, которые могли бы развиваться на Кузбассе и вносить свой вклад в региональный бюджет. Закрыть подземные разработки, которые подходят под места расселения, создавая риск провалов. Это очень волнует людей, создает социальное напряжение.
Нужно понять, что Кузбасс - это отдельная история в головах российских чиновников, где главным является фактор социального спокойствия. Вот с этим и нужно работать – с сознанием чиновников, и со смягчением негативных последствий неизбежных экономических и промышленных перемен для людей.
В условиях сложной ситуации на внешних рынках и растущей фискальной нагрузки угольная отрасль ожидает плохих результатов по итогам года. По мнению АЦ ТЭК Минэнерго, виной тому — сложности с вывозом угля на экспорт и высокая тарифная нагрузка со стороны ОАО РЖД.